Жди меня
Иван ступил с поезда на перрон и глубоко вдохнул. В родном городе воздух особенный, не такой, как в других местах. А побывал он во множестве городов и стран, но сердце всегда тянуло сюда.
Он шел по знакомым с детства улочкам, замечая малейшие перемены. Вот и его двор, зажатый между четырьмя кирпичными пятиэтажками: две длинные, с пятью подъездами, и две покороче, с двумя входами. Двор просторный, поделен надвое: детская площадка с пестрой горкой, песочницей и парой турников. Раньше тут были качели и железная «паутина», с которой он когда-то сорвался – шрам над бровью до сих пор напоминает о том падении.
Вторая половина двора – огороженное футбольное поле с воротами и баскетбольным кольцом. Зимой его заливали под каток. Сейчас раннее утро, двор пуст. Будь под рукой мяч, Иван непременно бы ударил по воротам, как в старые времена.
Эх, счастливые были деньки. Серега укатил в Сибирь, обзавелся семьей, двое ребятишек. А Витька уже второй срок в колонии отбывает. Да, разбросала жизнь их по разным углам.
Из подъезда вышел мужчина с собакой, и Иван крикнул, чтоб дверь не закрывал. Тусклая лампочка в подъезде почти не помогала – пришлось постоять, пока глаза привыкнут к полумраку. Сколько ни пытались жильцы вкручивать яркие лампы, кто-то всегда менял их на слабые. Так было всегда. Удивительно, как еще никто не сломал ноги на этих узких, темных ступенях.
Иван поднялся на второй этаж и остановился у железной двери справа. Здесь раньше жила Анастасия. Не Настя, не Настенька, а именно Анастасия – так она просила себя называть. Его первая, отчаянно безответная любовь.
Раньше он часто звонил в ее дверь и убегал наверх, на свой третий этаж, откуда ждал, когда она выйдет. Мелькнула мысль повторить былую шалость, но годы уже не те – неловко взрослому мужчине дурачиться. Да и живет ли она здесь теперь – неизвестно.
Усмехнувшись, он продолжил подъем. Вот и его квартира. Дверь всегда открывала мать, даже когда отец был жив. Он умер два года назад. Иван тогда был в рейсе, не успел на похороны.
Нажал на кнопку звонка. Скрипнул замок, дверь приоткрылась. Увидев сына, мать распахнула ее шире и шагнула навстречу.
— Сынок! — Они обнялись прямо в дверях. Мать отстранилась. — Дай на тебя взглянуть. — И снова прижалась к нему.
При отце она красила волосы, тщательно укладывала. Теперь же на проборе серебрилась широкая прядь седины.
— А ты мне прошлой ночью приснился. Так и думала, что приедешь. Надолго ли? Ой, что же мы в дверях-то… Заходи скорее. — Мать захлопнула дверь и снова обняла его.
Первые минуты радости прошли. Иван разулся, взял с подставки свои тапки. Они все эти годы ждали его. А вот отцовские шлепанцы мать убрала.
— Это тебе, мам. — Он протянул ей пакет с гостинцами.
— Ты и так лучший подарок, — сказала она, но все же заглянула внутрь. — Чайник поставлю. А может, поешь сначала? — Засуетилась на кухне, доставая посуду.
— Вот дурная голова! Хлеб забыла купить. Сейчас сбегаю… — Мать замерла посреди кухни, растерянно моргая. — Да магазины же еще закрыты.
— Ничего. Потом сам схожу. Присядь, — успокоил ее Иван.
Кухня казалась ему тесной — даже каюта на судне просторнее. Как мать умудрялась сохранять здесь порядок?
— Как ты? — Он погладил ее натруженную руку.
— Помаленьку. А ты-то как? Не женился все еще? — В ее глазах промелькнула грусть.
— Не каждая женщина согласна ждать моряка по полгода.
После завтрака мать принялась варить его любимые щи, а Иван отправился за хлебом. Спускаясь по лестнице, он снова задержался у двери Анастасии.
Лишь через несколько дней он все же нажал на звонок. Щелкнул замок, дверь приоткрылась. Иван увидел ее. Сердце рванулось в груди, будто хотело выпрыгнуть ей навстречу. Она почти не изменилась — лишь слегка округлилась, но это ей шло.
— Вам кого? — спросила Анастасия, скользнув взглядом по его фигуре.
— Простите, — Иван отступил к лестнице.
— Иван? Это же ты? — ее голос остановил его.
«Узнала!» — ликовало сердце.
***
— Ты мяч пропустил! Из-за тебя проиграли! — визгливо кричал Серега, шмыгая носом.
— Да ладно, в следующий раз отыграемся, — отмахнулся Иван, чувствуя себя виноватым.
— Ага, как же, — Серега швырнул на землю сумку. — Не умеешь — не лезь.
— Это ты Леньку к воротам подпустил! —
— Отстань! — Серега вырвался и толкнул его.
— Сам отстань!
Так они и сцепились, кувыркаясь по траве, пока над ними не раздался звонкий голос:
— А ну прекратите!
Парни замерли, уставившись на стройную девушку. Сопя, поднялись. Серега отряхнулся и ушел. А Иван остался, не отрывая глаз от незнакомки. Потом пошел за ней. Перед подъездом она обернулась.
— Ты чего за мной идешь?
— Я домой.
— Значит, в одном подъезде живем? Видок у тебя… Футболку порвал.
— Где? — Иван осмотрел себя.
— Ладно, заходи, зашью.
Они поднялись на второй этаж. Девушка открыла дверь.
— Здесь же бабушка жила. Ты ее внучка?
— Сама ты внучка. Она умерла. Теперь я здесь. Раздевайся.
Иван снял футболку, оставшись в джинсах. Хорошо, что не штаны порвал.
Девушка оглядела его.
— Сколько тебе, футболист?
— Четырнадцать, — прохрипел он.
— Для своих лет крепкий парень. Будешь красивым мужчиной.
Его лицо залилось краской.
— Чего встал? Чайник поставь.
Она зашивала футболку, когда он вернулся.
— Надевай. — Подала ему обновку. — Одна живешь тут?
— Что, ограбить собрался? — усмехнулась она.
Они пили чай за кухоннымОн вернулся через год, но её дверь уже открывал незнакомый мужчина, и Иван понял, что теперь его ждёт только море.
