Свекровь вылила мой суп со словами: «Я научу тебя готовить», но потом уже я научила её жить по расписанию в доме престарелых, который купила сама.
Крышка кастрюли тихо звякнула о столешницу. Я выключила плиту и устало улыбнулась своему отражению в кухонном шкафу.
Горячий, наваристый борщ. Саша скоро вернётся с работы — и мы наконец поужинаем всей семьёй.
В кухню, не скрываясь, зашла свекровь, Валентина Петровна. Она двигалась по моей крохотной квартире, как начальник на плановой проверке, и её взгляд скользнул по мне с привычным, едва заметным презрением.
— Это что у тебя?
— Борщ. Горячий.
Она без спроса взяла половник, зачерпнула немного, поднесла к губам. Её лицо скривилось, будто она отхлебнула уксус. Я замерла, уже зная, что будет дальше.
— Это… — она подбирала слова, глядя на меня с нескрываемым отвращением. — Это невозможно есть. Вода. Пустота на вкус.
Секунда. И она разворачивается и выливает всё из кастрюли в раковину.
Бульон, мясо, овощи — всё, на что я потратила последний час после работы, исчезло в бурлящем водовороте.
Я смотрела на пустую кастрюлю. Потом — на неё.
— Не переживай, — она снисходительно похлопала меня по плечу. От этого жеста стало ещё хуже. — Я тебя научу готовить. Для моего сына.
В этот момент на кухню заглянул Саша, привлечённый шумом. Он увидел пустую кастрюлю, брызги у раковины и напряжённое лицо матери.
— Мам, что случилось? Тань, ты чего?
— Ничего, сынок, — Валентина Петровна взяла инициативу. — Танюша немного устала, решила нас полуфабрикатами накормить. Но я же здесь, всё исправлю. Сейчас приготовлю настоящий ужин.
Саша посмотрел на меня. И в его глазах не было поддержки. Лишь усталая, отработанная годами просьба — «пожалуйста, только не начинай».
Он вырос под этим давлением, для него скандал был страшнее унижения. И я не начала. Я молча взяла губку и стала вытирать раковину.
Моя слабость была в том — в желании сохранить хрупкий мир ради мужа, который панически боялся конфликтов с матерью.
— Вот, смотри, — уже командовала свекровь, заглядывая в холодильник. — Мясо надо брать другое. И зажарку делать не так.
Она говорила, а я не слышала слов.
Я лишь чувствовала, как её голос, её присутствие вытесняет меня из моей же кухни, из моей жизни. Она не просто вылила суп. Она показала мне моё место.
Пятилетний Ваня, наш сын, забежал на кухню и прижался к моей ноге.
— Мам, я хочу есть.
— Сейчас бабушка приготовит, — ответила за меня Валентина Петровна, не оборачиваясь. — Бабушка сделает вкусно. Не то что некоторые.
Я наклонилась к сыну и обняла его. Его маленькие ручки обхватили мою шею — и только это удержало меня от крика.
Я смотрела на спину свекрови, которая уже с профессиональной ловкостью нарезала овощи моими ножами, и думала не о злости.
Нет. Я думала о том, что некоторые уроки надо усваивать чётко. Особенно — как правильно учить других.
«Уроки» начались на следующий день. Валентина Петровна, раньше приходившая дважды в неделю, теперь появлялась ежедневно.
Её «помощь» превратилась в тотальный контроль. Она переставила всё в шкафах, выбросила мои любимые специи. Вечером я решила поговорить с Сашей.
Я дождалась, пока Ваня уснёт, и подошла к мужу, сидевшему с ноутбуком.
— Сань, нам надо поговорить о твоей маме.
— Тань, пожалуйста, я валюсь с ног, — он даже не поднял головы. — Что опять не так? Она же помогает.
— Она не помогает. Она выживает меня из дома. Всё делает по-своему.
— Она просто заботится, чтобы мы нормально питались. Она так привыкла. Неужели трудно просто сказать «спасибо»? — он потер виски. — Ты же знаешь, с ней спорить бесполезно. Проще согласиться.
Проще. Это было его жизненное кредо в отношениях с матерью.
Моя следующая попытка была ещё жалче. Я решила поговорить с ней напрямую.
— Валентина Петровна, я вам очень благодарна за заботу, но я хотела бы вести хозяйство самостоятельно.
Она посмотрела на меня, и в её глазах вспыхнул триумф. Она громко, с надрывом вздохнула:
— Я так и знала! Я мешаю! Прости, Танюша, что лезу. Старая дура, хотела как лучше. Для внука старалась, для Ванечки…
Она театрально схватила свою сумку. Саша, вышедший из комнаты, увидел именно финал сцены. Его лицо окаменело.
— Таня, ты что, выгоняешь мою маму?
Я снова проиграла. И на этот раз выглядела настоящим чудовищем.
Давление нарастало. Теперь она критиковала не только еду, но и мои методы воспитания Вани. Я слишком мягкая. Я разрешаю ему смотреть мультики. Я неправильно его одеваю.
При этом сама тайком подсовывала ему шоколадки, которые ему нельзя из-за аллергии.
«Это наш с тобой секрет, — шептала она внуку. — Маме не скажем, она у нас строгая».
Ночью, когда все спали, я садилась за ноутбук. Это было моё убежище. Мой маленький мир.
Я работала фрилансером — занималась UI-дизайном. Саша считал это моим хобби, «игрушками», и не вникал.
А для меня это была единственная территория, где я что-то решала сама. Где мои знания и мнение имели вес.
Последней каплей стал четверг. Ваня проснулся с лёгким кашлем. Я позвонила врачу, получила рекомендации, оставила сына дома.
Валентина Петровна, конечно, сразу примчалась «спасать внука».
Мне нужно было сбегать в аптеку за сиропом. Я умоляла её ничего не делать до моего возвращения.
— Только чай с малиной, хорошо? Больше ничего.
— Конечно-конечно. Иди. Мать лучше знает.
Я вернулась через сорок минут. В квартире стоял резкий запах камфоры и уксуса. Я бросилась в детскую.
Ваня лежал в кровати, дышал тяжело, лицо покрылось красными пятнами. Он хрипел.
— Что вы сделали?!
— Лечила! — гордо заявила свекровь. — Компресс сделала, как меня
