Свекровь вылила мой суп со словами: «Я научу тебя готовить», но потом уже я научила её жить по расписанию в доме престарелых, который купила сама.
Крышка кастрюли тихо звякнула о столешницу. Я выключила плиту и устало улыбнулась своему отражению в кухонном шкафчике.
Горячий, наваристый борщ. Саша вернётся с работы — и мы наконец поужинаем всей семьёй.
На кухню, не скрываясь, зашла свекровь, Валентина Сергеевна. Она двигалась по моей крохотной квартире, словно хозяйка на инспекции, и её взгляд скользнул по мне с тем привычным, едва заметным презрением.
— Это что у тебя?
— Борщ. Горячий.
Она без разрешения взяла половник, зачерпнула немного, поднесла ко рту. Её лицо перекосилось, будто она попробовала яд. Я замерла, уже зная, что будет дальше.
— Это… — она подбирала слова, глядя на меня с нескрываемым отвращением. — Это невозможно есть. Вода. Сухая пустота во рту.
Секунда. И она разворачивается и выливает всё из кастрюли в раковину.
Бульон, мясо, овощи — всё, на что я потратила последний час после работы, исчезло в бурлящем водовороте.
Я смотрела на пустую кастрюлю. Потом — на неё.
— Не переживай, — она снисходительно похлопала меня по плечу. От этого жеста стало ещё хуже. — Я тебя научу готовить. Для моего сына.
В этот момент на кухню заглянул Саша, привлечённый шумом. Он увидел пустую кастрюлю, брызги у раковины и напряжённое лицо матери.
— Мам, что случилось? Таня, ты чего?
— Ничего, сынок, — Валентина Сергеевна взяла инициативу. — Танюша устала, решила нас полуфабрикатами накормить. Но я же здесь, всё поправлю. Сейчас приготовлю настоящий ужин.
Саша взглянул на меня. И в его глазах не было поддержки. Только усталое, выученное годами молчаливое «пожалуйста, только не начинай».
Он вырос под этим гнётом, для него скандал был страшнее унижения. И я не начала. Я молча взяла губку и стала вытирать раковину.
Моя слабость была в этом — в желании сохранить хрупкий мир ради мужа, который панически боялся конфликтов с матерью.
— Вот, смотри, — уже командовала свекровь, заглядывая в холодильник. — Мясо нужно другое. И зажарку делать не так.
Она говорила, а я не слышала слов.
Я только чувствовала, как её голос, её присутствие вытесняет меня из моей же кухни, из моей жизни. Она не просто вылила борщ. Она показала мне моё место.
Пятилетний Алёша, наш сын, вбежал на кухню и прижался к моей ноге.
— Мама, я хочу есть.
— Сейчас бабушка приготовит, — ответила за меня Валентина Сергеевна, не оборачиваясь. — Бабушка сделает вкусно. Не то что некоторые.
Я наклонилась к сыну и обняла его. Его маленькие ручки обхватили меня за шею — и только это удержало меня от крика.
Я смотрела на спину свекрови, которая уже с профессиональной ловкостью нарезала овощи моими ножами, и думала не о злости.
Нет. Я думала о том, что некоторые уроки нужно усваивать очень чётко. Особенно — как правильно учить других.
«Уроки» начались на следующий день. Валентина Сергеевна, которая раньше приходила дважды в неделю, теперь появлялась каждый день.
Её «помощь» превратилась в тотальный контроль. Она переставила всё в шкафах, выбросила мои любимые специи. Вечером я решила поговорить с Сашей.
Я дождалась, пока Алёша уснёт, и подошла к мужу, сидевшему с ноутбуком.
— Сань, нам нужно поговорить о твоей маме.
— Тань, пожалуйста, я валюсь с ног, — он даже не поднял головы. — Что опять не так? Она же помогает.
— Она не помогает. Она выживает меня из дома. Всё делает по-своему.
— Она просто заботится, чтобы мы нормально питались. Она так привыкла. Неужели сложно просто сказать «спасибо»? — он потер виски. — Ты же знаешь, с ней спорить бесполезно. Проще согласиться.
Проще. Это было его жизненное кредо в отношениях с матерью.
Моя следующая попытка была ещё жалче. Я решила поговорить с ней напрямую.
— Валентина Сергеевна, я вам очень благодарна за заботу, но я хотела бы самостоятельно вести хозяйство.
Она посмотрела на меня, и в её глазах вспыхнул торжествующий огонёк. Она громко, с надрывом вздохнула:
— Я так и знала! Я мешаю! Прости, Танюша, что лезу. Старая дура, хотела как лучше. Для внука старалась, для Алёшеньки…
Она театрально схватила свою сумку. Саша, вышедший из комнаты, увидел как раз финал сцены. Его лицо окаменело.
— Таня, ты что, выгоняешь мою маму?
Я снова проиграла. И на этот раз выглядела настоящим чудовищем.
Давление нарастало. Теперь она критиковала не только еду, но и мои методы воспитания Алёши. Я слишком мягкая. Я разрешаю ему смотреть мультики. Я неправильно его одеваю.
При этом она сама исподтишка подсовывала ему конфеты, которые ему нельзя из-за аллергии.
«Это наш с тобой секрет, — шептала она внуку. — Маме не скажем, она у нас строгая».
Ночью, когда все спали, я садилась за свой ноутбук. Это было моё убежище. Мой маленький мир.
Я работала фрилансером — занималась веб-дизайном. Саша считал это моим хобби, «игрушками», и не вникал.
А для меня это была единственная территория, где я что-то решала сама. Где мои знания и мнение имели вес.
Последней каплей стал четверг. Алёша проснулся с лёгким кашлем. Я позвонила врачу, получила рекомендации, оставила сына дома.
Валентина Сергеевна, конечно, сразу примчалась «спасать внука».
Мне нужно было сбегать в аптеку за сиропом. Я умоляла её ничего не делать до моего возвращения.
— Только чай с малиной, хорошо? Больше ничего.
— Конечно-конечно. Иди. Мать лучше знает.
Я вернулась через сорок минут. В квартире стоял резкий запах камфоры и уксуса. Я бросилась в детскую.
Алёша лежал на кровати, дышал тяжело, лицо покрылось красными пятнами. Он хрипел.
— Что вы сделали?!
— Лечила! — гордо за
