Алёна, милочка, чутьчуть салата этой замечательной даме, голос свекрови Татьяны Петровны был сладким, словно варенье, но ощущался как жгучий табаско обжигающим притворством. Я кивнула безмолвно, беря почти пустую салатницу. Дама, троюродная тётка моего мужа Славы, бросила на меня взгляд, будто на назойливую муху, что кружит над головой десять минут.
Я скользила по кухне, как будто растворяясь в полупрозрачных стенах квартиры на Тверском проезде в Москве. Сегодня день рождения у Славы. Или, точнее, сегодня его семья отмечает праздник в моём доме, за который я плачу. Смех отскакивал из гостиной волнами, как бас дяди Жени, пронзительный лай его жёнки Ксении, а над всем этим звучал уверенный, почти командный тембр Татьяны Петровны. Мой муж, скорее всего, сидел в углу, натянуто улыбаясь и робко кивая.
Я наполнила салатницу, аккуратно украсив её веточкой укропа. Руки работали автоматически, а в голове крутилась одна мысль: двадцать двадцать миллионов. Вчера вечером, получив финальное подтверждение на почту, я сидела на полу ванной, скрываясь от глаз, и смотрела на экран телефона. Проект, над которым я трудилась три года, сотни бессонных ночей, бесконечные переговоры, слёзы и почти безнадёжные попытки, свёлся к одной цифре: 20000000 . Моя свобода.
Ну где ты застряла? нетерпеливо окликнула свекровь. Гости ждут! Я схватила салатницу и вернулась в зал, где праздник бил полной ход.
Какая же ты медлительная, Алёна, протянула тётка, отодвигая свою тарелку. Как черепаха. Слава дернулся, но промолчал, будто боясь скандала его любимый жизненный принцип.
Я поставила салат на стол. Татьяна Петровна, поправляя идеальную укладку, громко, чтобы все услышали, произнесла: Не всем дано быть проворными. Офис это не хозяйство. Там сидишь за компьютером и домой. А здесь нужно мыслить, суетиться.
Она обвела гостей победным взглядом, все кивнули. Я почувствовала, как щеки загораются. Потянувшись за пустым бокалом, я случайно ударила вилкой; та со звоном упала на пол. На секунду всё замерло, десяток глаз устремились на меня.
Татьяна Петровна рассмеялась, злобно, ядовито: Видите? Я же говорила! Рукикрюки. Повернувшись к соседке по столу, она, не снижая тона, добавила: Я всегда говорила Славику: она тебе не пара. В этом доме ты хозяин, а она просто фон. Подай, принеси. Не хозяйка прислуга.
Смех снова заполнил комнату, теперь более злорадный. Я посмотрела на мужа; он отводил взгляд, делая вид, что занят салфеткой. Я подняла вилку, выпрямилась, впервые за вечер улыбнулась искренне, не натянуто, а понастоящему.
Их мир, построенный на моём терпении, дрожал, готовый рухнуть. Моя улыбка выбила их из колеи. Смех оборвался так же внезапно, как и начался; Татьяна Петровна замерла, челюсть застывшая в недоумении. Я не кладала вилку обратно, а прошла на кухню, опустила её в раковину, взяла чистый бокал и наливала себе вишнёвый сок тот самый, дорогой, который свекровь называла «блажью» и «денежной глупостью».
С бокалом в руке я вернулась в гостиную и заняла единственное свободное место рядом со Славой. Он посмотрел на меня так, будто видел впервые.
Алёна, горячее стынет! воскликнула Татьяна Петровна, её голос снова звенел стальными нотками. Нужно раздавать гостям. Уверена, Слава справится, я сделала глоток, не отводя взгляда. Он ведь хозяин дома. Пусть докажет.
Все взгляды летели к Славе. Он побледнел, потом покраснел, нервно бросая умоляющие взгляды на меня и на мать. Я Да, конечно, пробормотал он, спотыкаясь, и потянулся к кухне.
Это была маленькая, но сладкая победа. Воздух в комнате стал плотным, тяжёлым. Татьяна Петровна, поняв, что прямой удар не удался, сменила тактику и заговорила о даче: В июле едем всей семьёй на дачу в Подмосковье, месяц как обычно, подышим воздухом. Алёна, тебе нужно начать собираться уже на следующей неделе, перевозить заготовки, подготовить дом.
Говорила так, будто решение давно принято, будто моего мнения не существует. Я медленно поставила бокал. Звучит замечательно, Татьяна Петровна, сказала я, только боюсь, у меня другие планы этим летом.
Слова повисли в воздухе, как ледяные кубики в жаркий день. Какие ещё планы? Слава вернулся с подносом, где криво стояли тарелки с горячим. Что ты выдумываешь? Его голос дрожал от раздражения и растерянности. Я ответила спокойно, глядя сначала на него, потом на мать, чей взгляд стал полон ярости.
У меня деловые планы. Я покупаю новую квартиру в центре Москвы. Сделала паузу, наслаждаясь эффектом. Эта, знаете ли, стала слишком тесной.
Наступила оглушительная тишина, которую первой нарушила Татьяна Петровна, издав короткий, каркающий смешок. Покупает? На какие средства? На ипотеку на тридцать лет? Всю жизнь будешь на бетонные стены работать? Мама права, Алёна, тут же подхватил Слава, поддерживая её. Он поставил поднос с грохотом, соус брызнул на скатерть. Перестань этот цирк. Ты нас всех позоришь. Какая квартира? Ты с ума сошла?
Я обвела взглядом лица гостей. На каждом презрительное недоверие. Они смотрели на меня, как на пустое место, которое вдруг возомнило себя чемто большим.
Почему же в ипотеку? я мягко улыбнулась. Нет, я не люблю долги. Я покупаю за наличные. Дядя Женя, до этого хранивший молчание, фыркнул в усы: Наследство, что ли, досталось? Старушкамиллионерша в Америке умерла? Гости захихикали, чувствуя себя хозяевами положения.
Можно и так сказать, ответила я, только старушка это я, и я ещё жива. Сделала глоток сока, давая им время осознать смысл.
Вчера я продала свой проект, тот самый, ради которого, по вашему мнению, я «просиживала штаны в офисе». Компания, которую я создавала три года, мой стартап. Сказала я, глядя прямо в Татьяну Петровну. Сумма сделки двадцать миллионов рублей. Деньги уже на моём счёте. Так что да, я покупаю квартиру. Возможно, даже домик у моря, чтобы точно не было тесно.
В комнате воцарилось звенящее молчание. Лица вытянулись, улыбки исчезли, обнажив растерянность и шок. Слава смотрел на меня расширившимися глазами, рот открывался, но не издавал ни звука. Татьяна Петровна теряла цвет лица, её маска рушилась на глазах.
Я встала, взяла сумочку со стула. Слава, с днём рождения. Это мой тебе подарок. Я съезжаю завтра. У тебя и твоей семьи есть неделя, чтобы найти новое жильё. Эту квартиру тоже продаю. Направилась к выходу. В спину не доносилось ни звука; они были парализованы.
Уже в дверях я обернулась и бросила последний взгляд. И да, Татьяна Петровна, мой голос был твёрдым и спокойным. Прислуга сегодня устала и хочет отдохнуть.
Полгода прошло. Шесть месяцев, прожитых как новая жизнь. Я сидела на широком подоконнике своей новой квартиры в Москве. За панорамным окном, от пола до потолка, мерцал вечерний город живое, дышащее существо, которое уже не казалось враждебным. Он стал моим. В руке я держала бокал вишнёвого сока. На коленях лежал ноутбук с открытыми чертежами нового проекта архитектурного приложения, которое уже привлекло первых инвесторов.
Работала много, но теперь это было в радость, потому что работа меня наполняла, а не высасывала силы. Впервые за долгие годы я дышала полной грудью. Исчезло постоянное напряжение, с которым я жила годами. Ушли привычки говорить тише, двигаться осторожнее, угадывать чужие настроения. Ушло ощущение, что я живу в гостях в собственном доме.
После того дня рождения телефон не умолкал. Слава прошёл все стадии: от яростных угроз («Ты пожалеешь! Ты никто без меня!») до жалобных голосовых сообщений ночью, где он всхлипывал о том, «каким хорошим было их прошлое». Слушая это, я чувствовала лишь холодную пустоту. Его «хорошо» строилось на моём молчании. Развод прошёл быстро; он даже не пытался ничего требовать.
Татьяна Петровна была предсказуема. Звонила, требовала «справедливости», кричала, что я «обобрала её сына». Однажды подстерегла меня у бизнесцентра, где я арендую офис, пыталась схватить за руку. Я просто обойдала её, не сказав ни слова. Её власть кончилась там, где закончилось моё терпение.
Иногда, в моменты странной ностальгии, я заглядывала на страницу Славы. На фотографиях видно, что он вернулся к родителям: та же комната, тот же ковер на стене, лицо с выражением вечной обиды, будто весь мир виноват в его неудачной жизни. Гостей больше нет. Праздников тоже.
Пару недель назад, возвращаясь с встречи, я получила сообщение с незнакомого номера: «Алёна, привет. Это Слава. Мама просит рецепт салата. Говорит, у неё не получается так вкусно». Я остановилась посреди улицы, перечитала несколько раз и вдруг рассмеялась. Не зло, а искренне. Абсурдность просьбы стала лучшим эпилогом нашей истории. Они разрушили нашу семью, пытались уничтожить меня, а теперь хотели вкусного салата.
Я посмотрела на экран. В новой жизни, наполненной интересными проектами, уважающими людьми и тихим счастьем, не было места старым рецептам и обидам. Добавила номер в чёрный список без раздумий, просто убрав, как случайную пылинку. Затем сделала большой глоток сока. Он был сладким, с лёгкой терпкой ноткой вкус свободы, и он был прекрасен.
