12 ноября 2025г.
С утра в прихожей стояла небольшая война из коробок. Игорь, красный от усилий, упорно втискивал очередную в антресоль над старой стиральной машиной. Пыль, словно осенний мороз, оседала на его редеющей макушке.
Зачем всё хранить? Это же мусор, пробормотал он, спускаясь по шаткой лестницестремянке.
Это не мусор, тихо, но решительно ответила я, Алёна, пока сидела на полу и разбирала старый кожаный чемодан, заваленный бумагами. Это память.
Память, фыркнул Игорь. От этой «памяти» у меня уже спина отваливается. Всё равно выбросишь через год. Не хватает места.
Я молчала, позволяя пальцам скользнуть по потёртой обложке древнего фотоальбома и открыть его.
Смотри, прошептала я, будто не слыша его ворчание. Первоклассница. Помнишь?
Игорь нехотя подошёл ближе. На пожелтевшей фотографии щурилась на солнце девочка в белых бантовых заколках.
Помню, пробурчал он, голос стал мягче. Ты тогда плакала, что фартук колется.
А это пионерский лагерь
«Сочи», кивнул Игорь, заглядывая через моё плечо. Ты оттуда привезла ту самую ракушку. Которая до сих пор гдето в этом ящике.
Он снова принялся копаться в коробках, но уже без прежнего рвения. Я листала страницу за страницей: юность, институт, наша свадьба Игорь в широком пиджаке, я в кружевном платье матери. Молодые, гладкие, счастливые. Мы улыбались в объектив, не подозревая, что через двадцать лет нас ждёт эта тесная коммунальная квартира, его вечные ворчания и моя тихая обида, что романтика осталась лишь на бумаге.
Осторожно! вдруг воскликнула я.
Игорь задел плечом маленькую картонную коробку, и её содержимое рассыпалось по полу. Пока он ворчал, собирая книги, я подняла с линолеума бархатную шкатулку, приоткрыла её крышку.
Внутри, на вате, лежала та самая ракушка из «Сочи», несколько потускневших значков, засохшая веточка мимозы и сложенный вчетверо листок из школьной тетради.
Что это? спросил Игорь, закончив уборку.
Я развернула листок. Детским, старательным почерком было написано: «Список моих желаний. 1. Стать врачом. 2. Научиться играть на гитаре. 3. Поехать в СанктПетербург. 4. Выходить замуж по большой любви».
Я протянула лист ему безмолвно. Он пробежал глазами, смягчился, потом хмыкнул:
Ну, с врачом не сложилось. На гитаре тоже не умеешь. В СанктПетербург не спешишь А вот про любовь Он запнулся, не решаясь закончить фразу, и потёр спину. Врачом не стала, зато у меня теперь спина болит, как у старика, от этих твоих архивов.
Я взяла листок, внимательно посмотрела на пункт четыре, потом на Игоря. На его уставшее, пропылённое лицо, на руки, которые только что тащили тяжёлые коробки, пытаясь освободить в моём гардеробе место.
Выходить замуж по большой любви значит не жить в постоянной романтике, Игорь. Это значит, что когда у мужа болит спина, жена делает ему массаж. А он за это моет посуду.
Я аккуратно сложила листок, вернула его в шкатулку и закрыла крышку.
Ладно, вздохнула я, глядя на кучу вещей, которые никогда не выброшу. Возможно, ты прав. Часть этого действительно можно разобрать.
Я отложила шкатулку в сторону, в стопку самого дорогого, что останется навсегда. Затем подошла к Игорю, обняла его и прижалась щекой к его слегка колючей щетине.
Спасибо, прошептала я. За всё.
Он сначала замер от неожиданности, потом неуклюже погладил меня по волосам.
Да ладно тебе Что ты так? он помолчал. Спину мне всё-таки помоешь?
Помню, улыбнулась я, уткнувшись в его плечо.
Я понимаю, что гитара и СанктПетербург остались в прошлом, на пожелтевшей бумаге. Но здесь и сейчас, в пыльной тесной прихожей, пахнет не мечтами, а жизнью. И это тоже счастье. Оно не встаёт в кадр и не вклеивается в альбом, а просто есть. И этого мне хватает.
