Я, Вадим, рассказываю, как родители жены захотели переехать к нам на старости лет, не спросив меня ни слова.
Вадим, ты слышишь, что я говорю? Твоя мама только что позвонила и сказала, что они уже продают дом! Продают, Вадим! И уже через месяц собираются сюда! Злата, сжимая телефон, почти побелила костяшки пальцев, голос её превратился в визг, который ей не давалось сдержать.
Я, сидя на диване с планшетом, лениво поднял глаза.
Злата, успокойся, сказал я. Это ещё не завтра. Целый месяц хватает времени. И они ведь не в нашу однушку, а в наш город.
В какой «просто город»?! Злата бросилась по комнате, споткнулась о разбросанные игрушки сына. Тамара Петровна прямо сказала: «Мы первое время у вас живём, пока ищем вариант». Первое время! Ты представляешь, сколько это может длиться? Год? Два? У нас всего сорок квадратных метров, Вадим! Сорок! Мы, я, Артём и ещё двое пенсионеров со своими привычками, болячками и сундуками!
Я отложил планшет, потер переносицу. Выглядел я, будто меня отрывали от решения мировых проблем ради ерунды вроде апокалипсиса.
Я их не выгоню на улицу. Они старики, им тяжело в деревне: дом большой, огород, снег чистить. Отец спину сорвал в прошлом году, мама с давлением мучается. Им нужна забота, а мы рядом.
Забота? возразила Злата. Твоей маме шестьдесят пять, она всё ещё работает в сельсовете и пашет огород, как трактор. Отец уже семьдесят, ходит на рыбалку в двадцати километрах. Какой уход? Они просто решили, что им скучно, и захотели «поближе к детям», но забыли спросить самих детей!
Злата, хватит истерить. Это мои родители, я обязан им помочь. Мы что-нибудь придумаем, может, снимем им квартиру на первое время.
На какие шиши? Мы ипотеку платим, за детсад, кредит на машину. От зарплаты до зарплаты остаётся три тысячи рублей. Какую съёмную квартиру?
Ну, продадут дом, деньги появятся
Дом в отдалённой деревушке, в триста километрах от цивилизации? За сколько их продадут за миллион? У нас в городе за такие деньги можно купить лишь гараж. Ты понимаешь, что они собираются к нам навсегда?
Злата упала в кресло, как будто видела эту катастрофу в замедленной съёмке. Тамара Петровна властная, громкая, любящая командовать; Николай Иванович тихий, но упрямый, курит «Приму» и смотрит телевизор на полной громкости, потому что «глуховат стал». Всё это счастье в их крохотной квартире, где у меня был лишь один уголок тишины ванная, совмещённая с туалетом.
Я не пустим их жить у нас, тихо, но твёрдо сказала она. В гости пожалуйста, на неделю. А жить нет.
Я посмотрел на неё укоризненно.
Ты жестока, Злата. Это же семья.
Это моя семья. Я, ты и Артём. И я её защищу.
С тех пор прошёл месяц месяц ада и ожидания. Я предлагал: пусть сначала продадут дом, положат деньги в банк, приедут посмотреть, снимут жильё. Злата же лишь отмахивалась: «Мама сказала, покупатель уже есть, задаток дали».
Тамара Петровна звонила каждый день.
Златенька, я тут банки с соленьями перебираю: огурчики, помидорчики, лечо. Всё вам везём! Артёмка же любит бабушкин огурец? А ещё я пуховую перину взяла, постелим вам на диван, а ковер красный, помнишь? У вас на полу ламинат, холодно, ребёнку вредно. Поставим ковер будет уютно!
Я слушал, как её голос седеет от желания заполнить наш скандинавский минимализм.
Тамара Петровна, ковер нам не нужен, у нас тёплый пол. И столько солений нам не поместится, места нет.
Ой, найдём место! На балкон вынесем! А ковер уют создаёт. Ты, Злата, молодая, не понимаешь.
День «Х» настал в субботу. Я с утра был на нервах, бегал по квартире, переставлял вещи, пытаясь высвободить хоть немного пространства. Артём отправили к маме Златы, чтобы он не мешался.
В полдень к подъезду подкатила «Газель». Из неё вышли Николай Иванович с палкой, бодрый, и Тамара Петровна, командующая грузчиками, как генерал на плацу.
Осторожно! Сервиз! Не разбей! Коробку с рассадой не переворачивай!
Я смотрел в окно, считал коробки: десять, двадцать, тридцать Мешки, узлы, старый торшер, лыжи и, конечно, свернутый в трубу красный ковер.
Вадим, куда всё это положим? прошептала Злата.
Разберёмся, буркнул я и бросился встречать родителей.
Следующие два часа напоминали стихийное бедствие. Прихожая забилась под завязку, коробки застряли в коридоре, на кухне, в комнате. Тамара Петровна, не разуваясь, ходила по квартире и отдавалась указаниям.
Этот шкаф надо подвинуть. Сюда поставим мой дубовый комод. Коля, заноси комод!
Тамара Петровна, какой комод? вопрошала Злата. У нас места нет!
Найдёшь! отрезала свекровь. Не на помойку же бросать.
К вечеру квартира превратилась в склад. В единственной комнате, которую я и Злата делили между спальней и детской, теперь царил хаос. Диван родителей, который они принесли, втиснули в угол, закрыв доступ к окну. Телевизор Николая Ивановича поставили на тумбу, закрыв половину нашего плазменного экрана.
Ну вот, теперь хоть жить можно, удовлетворённо произнесла Тамара Петровна, вытирая пот со лба. Тесновато, но в тесноте не страшно. Златенька, ставь чайник, проголодались.
Ужин прошёл в напряжённой атмосфере. Николай Иванович громко хлюпал чаем, Тамара Петровна придиралась к супу («жидковат, я на кости варю»), а я сидел, уткнувшись в тарелку, боясь взглянуть на жену.
Итак, дети, начала свекровь, отодвигая пустую чашку. Мы продали дом, деньги в конверте. Но пока ничего не покупаем: цены в городе бешеные, риелторы жулики. Останемся у вас, посмотрим район, может, найдём дачку. Вы не против?
Злата уже собралась возразить, но я перебил её:
Конечно, мама. Живите сколько нужно.
Она пнула меня под столом, но я не задрожал.
Начались будни адские будни. Утро в шесть: Николай Иванович просыпается, идёт в туалет, потом на кухню, включает «Шансон», курит у форточки, хотя я просил не курить в квартире. Дым заполнял комнату.
Николай Иванович, пожалуйста, курите на лестнице! просила Злата, кашляя.
Да ладно, дочка, холодно там, сквозняки, отмахивался он. Я же в окно дымлю.
В семь Злата встала, и Тамара Петровна начала греметь кастрюлями, заявив, что «мужика голодом морит».
Овсянка на воде не еда! вещала она, помешивая сковороду с салом и яичницей. Вадику силы нужны, он работает.
Запах жареного сала заполнял одежду, волосы, шторы. Я, приверженец здорового питания, с ужасом смотрел на жирные пятна на плите и столе.
Вечером, когда мы приходили с работы, их ждало «разбор полетов».
Злата, почему бельё не гладишь? встретила меня свекровь у двери. В шкафу простыни мяты, непорядок. Я всё перегладила.
Спасибо, Тамара Петровна, но не лезьте в мои шкафы, сдерживалась я.
Я же хочу помочь! Ты неблагодарная!
Артём, наш пятилетний сын, тоже страдал: бабушка угощала его конфетами, хотя у него была аллергия, разрешала смотреть мультики до полуночи и отменяла наши наказания.
Не ругай его! кричала она, когда я пытался отчитать сына за разбросанный конструктор. Он маленький! Бабушка уберёт.
Через две недели я уже находился на грани нервного срыва. Я старался задерживаться на работе, приходя, когда родители уже спали.
Вадим, так дальше не может быть, сказала Злата в субботу утром, когда мы укрылись в ванной, единственном месте, где могли поговорить без свидетелей. Они не ищут квартиру, не смотрят объявления. Они уже обустроились. Твоя мама пересадила мои цветы в свои горшки!
Злата, потерпи. Я поговорю с ними в выходные, ответил я.
Ты обещал поговорить неделю назад! она воскликнула. Либо они съезжают, либо я беру Артёма и уезжаю к маме. Выбирай.
Я побледнел. Ультиматумы я не любил, но понял, что жена не шутит.
В воскресенье за обедом я собрался с родителями.
Мам, пап, начал я, нервно сжимая салфетку. Мы с Златой подумали Может, стоит посмотреть квартиры? Цены растут, деньги теряют ценность. Тесно нам всем тут.
Тамара Петровна замерла с ложкой супа у рта, Николай Иванович убавил громкость радио.
Тесно? спросила свекровь, голос её задрожал. Мы вам мешаем? Мы же готовим, убираем, внука присматриваем! А вы нас гоните?
Никто вас не гонит, мама, сказал я. Просто каждый хочет свою территорию. Вы же сами хотели отдельное жильё.
Хотели Но мы подумали, зачем тратить деньги? Мы уже старые, нам мало чего надо. Деньги вам пригодятся, мы их оставим в наследство! А сейчас можно и вместе пожить. Люди в коммуналках живут и не жалуются. А у нас семья!
Нет, резко сказала Злата. Мы не будем жить вместе. У нас разные режимы, привычки. Я не могу спать под телевизор, не могу дышать табачным дымом. Я хочу хозяин своей кухни.
Тамара Петровна всплеснула руками.
Вот оно что! Невестке мы не угодили! Курим не так, дышим не так! Вадим, ты слышишь? Твоя жена выгоняет родителей!
Мама, Злата права, тихо сказал я. Мы вас любим, но жить надо отдельно. Давайте завтра посмотрим варианты. Я нашёл риелтора.
Тамара Петровна встала, бросила ложку в тарелку, суп брызнул на скатерть.
Неблагодарные! Мы продали дом, всё бросили, чтобы быть рядом! А они Коля, собирайся! Мы уходим!
Куда? спросил Николай Иванович. В ночь?
В гостиницу! Или на вокзал! Если дети нас не нужны!
Тамара Петровна начала пить валерьянку, хвататься за сердце, собирать сумки, плакать. Я бегал вокруг, уговаривал, извинялся. Злата сидела в углу, молча наблюдая за этим цирком. Она знала: если сейчас дать слабину, они останутся навсегда.
Тамара Петровна, сказала я, когда страсти чуть успокоились. Никто на вокзал не пойдёт. Мы найдём вам квартиру рядом, чтобы вы могли приходить в гости, гулять с Артёмом, но жить отдельно. Это окончательно.
Вы меня за людей не считаете! выкрикнула свекровь. Чужая ты нам!
К вечеру договорились. Я через знакомых нашёл пустующую двухкомнатную в соседнем доме, хозяева согласились сдать её на пару месяцев.
Переезд произошёл на следующий день. Тамара Петровна шла, будто несла мученическую ношу.
Оставляем вас в раю, язвительно бросила она на пороге. Живите, радуйтесь. Когда вы станете старыми, не удивляйтесь, если Артём вас так же вышвырнет.
Дверь закрылась. Злата прислонилась к стене и споткнулась на пол. В квартире стало тихо, почти врезвляюще. Не работал телевизор, не пахло салом, не шел шелест тапок.
Прости меня, сказал я, садясь рядом. Я был идиотом. Надо было сразу настаивать.
Надо было, согласилась Злата. Главное, что мы пережили.
Но история на этом не закончилась.
Через неделю позвонила Тамара Петровна, голос её был бодрый и деловой.
Вадим, мы нашли квартиру в нашем районе, но новее. Трёхкомнатка.
Трёхкомнатка? удивился я. Мам, зачем вам трёхкомнатка? Коммуналка дорогая, тяжело убирать. Возьмите двухкомнатную, вам будет хватать.
Нет, хотим трёхкомнатку. Деньги есть, с продажи дома и земельного участка нам хватило, мы уже задаток внесли.
Ну, дело ваше. Поздравляю.
Злата выдохнула, казалось, проблема решена. Родители купят квартиру, будут жить своей жизнью, приходить к нам в праздники.
Но я плохо знал Тамару Петровну. Ремонт в новой трёхкомнатке затянулся, они продолжали приходить к нам «помыться», «постирать», «посидеть», потому что в их съёмной был плохой напор и старая стиральная машина.
Через три месяца ремонт закончен. Мы пришли с подарком мультиваркой. Квартира получилась светлой, просторной. Тамара Петровна сияла.
Заходите, дети! Смотрите, как мы устроились! Вот зал, вот спальня
А чья это комната? спросила я, заглядывая в третью, самую маленькую, обклеенную детскими обоями с машинками.
Тамара Петровна загадочно улыбнулась.
Это для Артёмки! Мы решили: зачем ребёнку ходить в детсад, где он может подЯ понял, что настоящая семья это те, кто выбирает оставаться рядом, несмотря ни на что.
