**ДВА ЛАТТЕ**
— Добрый вечер, Тамара Ильинична! Как всегда, два латте? — улыбнулся я, с беспокойством глядя на её маленькое, изрезанное морщинами, но всё ещё благородное лицо.
— Здравствуй, Ванюша! Да, два латте, как обычно. Да ещё булочку, пожалуйста, не забудь, — попросила она, ловко зацепив трость за стул и, сморщившись от боли, опустилась у окна.
— Мы уж думали, случилось что-то, раз вас не было. Вы же никогда не пропускаете субботу. Я даже выбегал на улицу — вдруг увижу вас, — сказал я, бросив пару указаний новенькому баристе.
— Милый ты мой! То, о чём ты подумал, со мной ещё случится, но не сегодня. А виной всему банкомат — проглотил карточку! Пришлось в отделение идти, а там очередь — будто все бабушки района сговорились валюту скупать! — шутила она, но усталость проступала в каждом слове.
Её руки в чёрных кружевных перчатках дрожали, губы подрагивали, лицо осунулось. Годы, увы, никого не щадят.
Я работаю администратором в уютной кофейне в самом сердце Москвы. Этот город хранит тысячи историй, и вот одна из них.
Начал я здесь лет в пятнадцать — хотел маме на новый телефон заработать. Сперва мыл полы, потом научился варить кофе, а теперь вот управляю заведением. Учусь на психолога заочно, но лучшая практика — здесь, за стойкой. Кофе здесь не просто напиток — он будто оживляет уставшие души, возвращает забытые воспоминания.
Люблю наблюдать за людьми. Одни приходят шумные, другие — тихие, влюблённые, молодые мамы с детьми. А ещё… одна необычная пара.
Высокий седой мужчина и женщина, которая, вопреки возрасту, держалась с королевской осанкой. Они приходили каждую субботу — в дождь, в снег, в жару.
— Замёрзла, упрямая ты моя? Говорил же — зонт брать! — ворчал он, но в глазах светилась нежность.
— Не растаю, не переживай, — отмахивалась она, отхлёбывая латте с притворной строгостью.
— А помнишь, как осенью простудилась из-за таких же твоих фокусов? Месяц бронхит лечили!
— Ну хватит ворчать, старик. Лучше закажи мне булочку с корицей — у вас они чудесные, — улыбалась она.
Он заказывал, а потом смотрел, как она ест — с наслаждением, закрывая глаза, тихо напевая.
— Люблю смотреть, как ты кушаешь, — говорил он. — И как в тебя столько влезает? Мне бы твой аппетит!
Год назад его не стало. Но Тамара Ильинична по-прежнему приходит. Заказывает два латте, но пьёт только одно. Второе стоит нетронутым. Она сидит у окна, медленно мешает сахар, молчит. Иногда плачет, вытирая слёзы батистовым платочком.
Не спрашиваю. Знаю — эти минуты принадлежат только ей.
Однажды она рассказала мне их историю.
Познакомились в библиотеке. Она упала со стремянки, он подхватил.
— Вы не ушиблись? — спросил он тогда. А она только краснела — платье задралось, стыд обжёг щёки.
— А глаза его… — говорила она. — Я не увязла, я утонула.
Поженились через три месяца.
— Почему он? — усмехнулась она. — Душа знала. Ни разу не пожалела. Когда болела, он чай с малиной в постель приносил. А теперь… Теперь его нет. Но я верю, что мы встретимся. Пока… надо потерпеть.
Хозяин кофейни предлагал не платить, но она всегда отказывалась:
— Всё в жизни нужно заслужить.
Оплатив счёт, она ушла. Я смотрел ей вслед и думал: мне бы такую веру.
На столе остались две чашки — одна пустая, другая полная.
Пока есть такие люди, хочется жить. И любить. Несмотря ни на что.
**Вывод:** Любовь не умирает. Она просто ждёт.
