«Я не нянька твоему ребёнку!»: как детская обида разрушила сестринскую связь через годы
— Не собираюсь я нянчиться с младшенькой! — крикнула тогда Даша, и эти слова впились в душу Людмилы, будто острый ледоруб. Отозвались они не только в сердце матери, но и в глазах семилетней Сони, застывшей в дверях и услышавшей каждое слово.
После смерти мужа Людмила осталась одна с двумя дочерьми. Даше было четырнадцать, Соне — всего семь. Родственники помощи не предлагали: бабушка со стороны отца предпочитала отмалчиваться, а мать Людмилы жила в Томске, наведываясь раз в полгода. Все хлопоты легли на плечи измотанной горем женщины. Денег едва хватало на коммуналку, а душевных сил — и того меньше.
Соня с детства проявляла талант к рисованию. Победа в областном конкурсе открыла ей двери в элитную художественную школу — и совершенно бесплатно. Но учёба требовала частых поездок: трижды в неделю. Два раза Людмила ещё как-то выкраивала время, но на третий — никак. На работе начальство начало хмурить брови. Тогда она робко попросила Дашу о помощи.
— Ты же после уроков свободна. Может, проведешь Соню до школы и обратно? — взгляд Людмилы умолял, но в ответ получил лишь ледяную гримасу.
— Я что, нянька?! — фыркнула Даша. — Я тоже ребёнок! Хочу гулять с друзьями, а не таскаться с сестрёнкой!
И тут, словно добивая: — Надо было одного рожать — вот и возилась бы с ним!
Людмила не сдержала слёз. Она отвернулась, чтобы скрыться в спальне, но на пороге уже стояла Соня. Всё слышала. Всё поняла. Молча прижалась к матери, уткнувшись мокрым лицом в её кофту.
Выручила случайность: бабушка одноклассницы Сони из худшколы оказалась их соседкой. Она и стала сопровождать девочку. Жизнь потихоньку наладилась. Через год Соня уже сама ездила на занятия, а боль от сестриного предательства затаилась где-то глубоко внутри.
Прошли годы. Соня поступила в МГУ, подрабатывала репетитором и снимала комнату в Мытищах. Людмила переехала к матери в Томск. Даша вышла замуж за менеджера из Питера и родила сына. Казалось, у всех всё хорошо — пока однажды Соне не позвонила сестра.
Даша рыдала в трубку: — Выгнал! Сказал, что устал от моих сцен, и швырнул вещи на лестницу! Алименты платить отказывается! Нам некуда идти…
Соня не раздумывала — пустила сестру с племянником к себе. Но когда Даша попросила посидеть с ребёнком, чтобы устроиться на работу, услышала спокойный, но железный ответ:
— Прости, но нянчить твоего сына не буду. Ты его родила — ты и занимайся. Я тебе ничего не должна.
Даша взорвалась: — Мы же сёстры!
— А помнишь, как в четырнадцать кричала маме, что не будешь возить меня в художку? Что «не надо было двух рожать»? Мама тогда рыдала, а я стояла за дверью и слушала. И знаешь что? С той минуты ты перестала быть мне сестрой. Ты выбрала себя. Теперь моя очередь.
Даша молча положила трубку.
Сейчас Соня совмещает учёбу с работой в рекламном агентстве. Сестра с племянником живут у неё, но каждый день между ними — как тонкая стена льда. Соня помогает, но без тепла. Без улыбки. Просто потому, что иначе нельзя. Потому что совесть не позволит.
Но та Соня, которая когда-то смотрела, как старшая сестра отворачивается от неё, — уже не ребёнок. Она выросла. И теперь знает цену словам — особенно тем, что ранят навсегда.
А как думаете вы — должна ли Соня была простить и стать нянькой? Или иногда, чтобы сохранить себя, нужно оставить в прошлом тех, кто когда-то не протянул руку?
