Свекровь меня не принимает, а страдает моя дочь. Где же справедливость?
Оглядываюсь вокруг и вижу: у большинства подруг отношения со свекровью далеки от идеальных. Но у меня всё ещё сложнее — между нами не просто напряжение, а настоящая пропасть, глубокая и ледяная. Я могла бы смириться с тем, что она меня недолюбливает, но как понять, что её неприязнь падает и на мою дочь — её родную, пока единственную внучку? Это ранит сильнее всего, и я не нахожу в этом никакого смысла.
Честно говоря, и я не испытываю к ней тёплых чувств. Мы не кричим друг на друга, не устраиваем скандалов — просто существуем параллельно, как два чужих мира. Она не интересуется нашей жизнью, звонит только сыну, а мне — лишь в крайнем случае, если он не берёт трубку. Тогда её голос звучит сухо, она спрашивает только о нём, даже не поинтересовавшись, как поживает внучка. Это как удар ножом — резкий и безразличный.
Три месяца назад родилась моя дочь. За это время свекровь, назовём её Татьяной Петровной, посетила нас всего три раза, хотя живёт всего в часе езды от нашего дома в небольшом городке Вышгороде. Первый раз она приехала в день выписки из роддома. Бросила формальное «счастья вам», посидела десять минут и ушла, сославшись на «неотложные дела». Она даже не потрогала малышку, сказав, что боится таких крох — вдруг сделает что-то не так. Я онемела от непонимания. Как женщина, вырастившая сына, может так равнодушно отвернуться от собственной внучки? Разве не тянет её взять ребёнка на руки, прижать, почувствовать это маленькое чудо?
Через месяц она неожиданно попросила фото. Муж исправно отправлял снимки, но Татьяна Петровна больше не появлялась. В ответ приходили восторженные сообщения: какая прекрасная девочка, какая милая и очаровательная. Она уверяла, как сильно любит внучку и мечтает её увидеть. Но слова — лишь пустой звук, за которым нет ничего.
Недавно у Татьяны Петровны был день рождения. Нас, разумеется, пригласили — формальности соблюдены. Вечером она на секунду взяла малышку на руки — только ради фото для соцсетей. Затем, будто испугавшись, тут же вернула её мне со словами: «Забирай, я не справлюсь». Внутри всё вскипело от гнева. Как можно быть настолько чёрствой?
Домой я вернулась опустошённая, с тяжёлым комом в груди. А потом увидела, как она выложила это фото с подписью: «Моя любимая внучка». Лицемерие не знало границ! Я смотрела на экран, и слёзы душили меня — от обиды, от бессилия.
Долго не могла успокоиться. Подруги слушали, качали головами: нормальная бабушка так не поступает — это просто бессердечие. Некоторые оправдывали её: мол, ребёнок маленький, сама она уже в возрасте, может, и правда боится навредить. Но их слова не могли заглушить ту боль и несправедливость, что сжигала меня изнутри. Где же справедливость, если моя дочь, ни в чём не повинная, страдает из-за её равнодушия?
