В прореху сетчатого забора просовывается тонкая детская рука, тянущаяся к спелой клубнике. Я притворяюсь, что не замечаю, занятый прополкой грядок.
— Здравствуйте, дядя Миша! — звенит голосок Алёшки.
— Привет, орлёнок, — улыбаюсь я. — Заходи, поможешь ягоды собрать.
Забор слегка приподнимается, и ко мне заходит Ангел — так я зову Алёшку. Вслед за ним, сопя, протискивается огромный пёс Барбос, вдвое крупнее хозяина. Ставлю на грядку большую миску. Алёшка аккуратно срывает самые спелые ягоды. У него светлые волосы, голубые глаза, а лопатки торчат, точно крылья. Оттого и Ангел. Ему пять лет. Добрый, любопытный мальчуган.
— Алёш, а чего мама утром сердилась?
— Да так… хотела табуретки покрасить, а я банку уронил, — отвечает он. — Думал Барбосу будку обновить — не удержал.
— Ерунда! Чай попьём — новую краску купим.
Мой Ангел без напоминаний моет руки и садится у окна. Выбирает клубнику со сливками да тёплую ватрушку. Сахарная пудра остаётся у него над губой белой полоской. Барбос терпеливо ждёт угощение на коврике. Получает сырник и с обидой смотрит на скромную оладушку. Мы смеёмся, и я наливаю ему суп. Пёс смягчается и неторопливо уплетает угощение.
Через час возвращаемся из магазина с белой и зелёной краской. Жара, солнце палит. Забегаю домой, собираю оставшуюся клубнику и ватрушки. На крыльце Алёшкиного дома сидит бабушка. Она ослепла два года назад. Ангел аккуратно поправляет ей платок, заправляет выбившуюся прядь. Кладу ей на колени чашку с ягодами — знаю, любит.
На веранде красим табуретки в белый, а будку Барбоса — в зелёный. Алёшка доволен, пёс равнодушен.
С работы приходит Ольга, мать Алёшки. Хвалит сына, зовёт всех к столу. Ангел бережно ведёт бабушку в дом, кормит её гречневой кашей, терпеливо и аккуратно. Чай старушка пьёт сама, с вареньем. По дому передвигается уверенно, знает каждую скрипучую доску. Ольга работает в придорожной забегаловке — два километра от дома. Если вечерняя смена, возвращается поздно. Вся надежда на сына.
Краем глаза наблюдаю, как Алёшка уплетает кашу с маслом, запивая сладким чаем. Потом бежит смотреть мультики. Ребёнок — и уже мужчина. Или наоборот?
Он и пол подметёт, и посуду помоет, и бабушке поможет одеться, и дров принесёт (по два полена), и воды натаскает (маленьким ведёрком). Обожает своего Барбоса, а иногда горько плачет, если мама незаслуженно прикрикнет. А ещё заливается счастливым смехом, когда купается в речке, и брызги взлетают высоко, сверкая на солнце.
Ольга провожает меня до калитки. Говорю: не кричи на Алёшку. Он мужчина — не унижай. Хвали почаще.
Она начинает жаловаться: жизнь тяжёлая, мать слепая, зарплата маленькая.
Отвечаю: свой дом, мать жива, работа есть, сын — помощник, сама здорова. Цени, что имеешь, не оглядывайся на других.
Ольга улыбается, машет рукой.
Мои уроки не зря — в пять лет Алёшка уже бегло читает бабушке «Конька-Горбунка». А в тихие вечера мы с ним идём с удочками на речку. Солнце, как спелый подсолнечник, медленно садится за лес, оставляя последние лучи. Облака снизу золотятся. Вокруг тишина, отдых от дневной суеты. Рыба не боится нашего шепота, и скоро пара карасей плещется в ведёрке. Ужин моему коту обеспечен…
…Сегодня ко мне залетел Ангел. Ему уже сорок два. Уважаемый врач, хирург. Несколько раз в год навещает могилы матери и бабушки, а потом, с гостинцами, заходит ко мне. Все зовут его Алексей Владимирович, но я-то знаю — это Ангел! Большой, широкоплечий, добрый. В любое время года ставит на стол корзинку клубники, садится у окна и улыбается. Пьёт чай с ватрушками, выкуривает на крыльце сигарету, а на прощанье обнимает меня большими тёплыми крыльями…