Бывает, жизнь подкидывает нам таких людей, будто сам чёрт решил поиздеваться. Кого-то они лишь слегка задевают, а кому-то, как нам, суждено называть их «зять». Я не думала, что после всех лет заботы, воспитания, вложенных сил и любви ради счастья дочери, её выбор в лице «весёлого» Серёжки станет для нашей семьи настоящим испытанием.
С виду — обычный мужчина, хитроватый взгляд, неловкая улыбка, манера говорить так, словно он вечно на посиделках у подъезда. Но стоило ему заговорить, как становилось ясно: чувство юмора у него есть, только вот умение им пользоваться — нет. Первая встреча оставила после себя шлейф из плоских шуток про тёщ и зятей, включая истории о его «подвигах» в «диванном спецназе» — буквально. Тогда мне стало стыдно, словно в дом внесли мешок дешёвых анекдотов из придорожного кафе.
Мы с мужем были в шоке. Девушка, выросшая на Толстом и Достоевском, воспитанная на тонком английском юморе, влюбилась в этого… простите, шута. Возможно, он и не слышал о Салтыкове-Щедрине, зато с восторгом цитирует пошлые мемы из соцсетей. Мы уговаривали её, умоляли, убеждали — всё напрасно. «Любовь», сказала, и точка. А потом — свадьба. Скромная, но с речью жениха, где он, конечно же, не удержался от «острот» про первую брачную ночь. Я еле сдержалась, чтобы не встать и не уйти.
С тех пор любой семейный праздник превращался в минное поле. Стоило собраться вместе, как Серёжа тут же устраивал своё «юмористическое выступление». А дочь, словно загипнотизированная, смеялась и называла это «лёгкостью характера». Остальные родственники отводили глаза, кто-то перестал приходить совсем. А мы терпели. Потому что если не звать зятя — не придёт и дочь. А она нам всё ещё дорога, несмотря ни на что.
На юбилее тёти Кати Серёжа снова отличился. Когда хозяйка подала салат с крабовыми палочками, он фыркнул: «Похоже на то, что осталось от краба?» Кто-то неуверенно захихикал, но я видела, как тётя побледнела. Потом она призналась, что едва не швырнула в него тарелкой, но сдержалась. Этот случай, по крайней мере, закончился тихо — после её ледяного взгляда Серёжа притих до конца вечера.
Но следующий эпизод поставил всё на свои места.
У нас с мужем была годовщина — 35 лет. Торжественная дата. Собрались родные, атмосфера была тёплая, душевная. Вспоминали молодость, как растили дочь. И вдруг Серёжа… пропал. Мы даже удивились, куда он запропастился. Через пару минут он ворвался в зал с… бананом и парой яблок, соорудив из них непристойную «скульптуру». С гордостью демонстрировал её, будто шедевр современного искусства, и радостно спросил: «Ну что, похоже?»
Я остолбенела. Кто-то крякнул. Свекровь выронила вилку. Муж потемнел. А дочь… хохотала, словно перед ней разыграли цирковое представление.
Этот момент стал последней каплей. Меня накрыла такая волна стыда и злости, что я едва сдержала слёзы. Вместо семейного праздника получилось публичное унижение. За столом что-то рухнуло. Остаток вечера прошёл в тяжёлом молчании, некоторые ушли, не дождавшись торта.
Позже, когда немного успокоились, мы с мужем остались вдвоём. И приняли тяжёлое, но необходимое решение. Вызвали дочь на разговор. Без криков, без упрёков. Просто сказали: либо она добивается уважения к семье со стороны мужа, либо мы сводим общение к минимуму. Хватит. Мы растили её с любовью, отдавали всё, а теперь сидим, униженные, потому что зятю захотелось «пошутить».
Она обиделась. Сказала, что мы «отстали от жизни», что «теперь все так смеются». Что это наш выбор — видеть в этом хамство. Мы не спорили. Но дали понять: дверь открыта — но только для тех, кто приходит с уважением.
Прошло немного времени. Мы с дочерью почти не разговариваем. Серёжа, к счастью, больше не появляется на праздниках. Не знаю, поймёт ли она когда-нибудь, что потеряла. Возможно. Но я точно знаю: лучше быть старой ханжой, чем позволять вытирать ноги о своё достоинство ради видимости семейного мира.
И пусть наш дом больше не оглушает громкий хохот, зато в нём всегда будет место такту, уважению и настоящей семье.
