Мой сын и его супруга решили продать дачу, которую я им подарила, разбив мне сердце.
Когда мой сын Артём сообщил, что женится, я почувствовала огромную радость. После смерти мужа три года назад одиночество стало моим тяжёлым крестом. Живя в маленьком городке под Воронежем, я мечтала сблизиться с невесткой, нянчить внуков, снова ощутить тепло семьи. Но мои надежды не оправдались, и теперь их решение продать подаренную мной дачу стало последней каплей, переполнившей чашу моего терпения.
С невесткой, Ларисой, у нас с самого начала не сложилось. Я старалась не лезть в их жизнь, хотя её поведение часто задевало меня. В их квартире вечно царил беспорядок – Лариса редко брала в руки тряпку. Я молчала, боясь разругаться, но в душе переживала за сына. Ещё больше меня расстраивало, что она почти не готовила. Артём питался то полуфабрикатами, то дорогими ужинами в кафе. Я видела, как он тянет семью на своей зарплате, пока Лариса тратит свои скромные доходы на салоны красоты и обновки. Но я сжимала зубы, чтобы не накалять обстановку.
Чтобы поддержать сына, я стала звать его по вечерам к себе. Готовила его любимые блюда – щи, пельмени, блинчики – в надежде, что он хоть ненадолго вспомнит вкус домашнего уюта. Однажды перед её днём рождения я предложила помочь с праздничным столом. «Не надо, – отрезала Лариса. – Мы заказали банкет в кафе. Я не намерена проводить свой праздник у плиты, как загнанная лошадь». Её слова ранили. «В моё время хозяйки всё делали сами, – не выдержала я. – Рестораны – это же дорого!» Лариса вспыхнула: «Хватит считать наши деньги! Мы не просим у вас помощи!» Я замолчала, но её высокомерие оставило глубокую зарубку в моём сердце.
Шли годы. Лариса родила двоих детей – моих любимых внучек, Катю и Машу. Но их воспитание вызывало у меня ужас. Девочки росли избалованными, им ни в чём не отказывали. Они засыпали далеко за полночь, уткнувшись в телефоны, не зная ни дисциплины, ни порядка. Я боялась лишний раз открыть рот – не хотела потерять доверие сына. Молчание стало моей защитой, но оно же медленно душило меня.
И вот недавно Артём огорошил меня новостью, от которой до сих пор не могу оправиться. Они с Ларисой решили продать дачу, которую я подарила им прошлым летом. Этот домик среди берёз у тихой речки был настоящим семейным гнездом. Мой покойный муж, Сергей, обожал это место. Мы проводили там каждое лето, выращивали овощи, ухаживали за садом, где цвели яблони и сливы. После его ухода я ещё несколько лет ездила туда, но с годами сил работать на участке уже не оставалось. С тяжёлым сердцем я подарила дачу сыну, веря, что он будет отдыхать там с семьёй, что внучки будут играть на свежем воздухе, купаться в речке.
Но Ларису дача не впечатлила. «Туалет на улице, воду ведрами таскать – это не отдых, – заявила она. – Лучше слетаем в Сочи!» Артём поддержал её: «Мам, ну какие, к чёрту, посиделки на даче? Это не для нас. Продадим и купим путёвку в Турцию». У меня перехватило дыхание. «А как же память об отце? – вырвалось у меня. – Я думала, вы будете там вместе!» Но сын лишь пожал плечами: «Нам это неинтересно. Лучше потратим деньги с толком».
Моё сердце разрывается. Эта дача – не просто кусок земли, это воспоминания о счастливых днях, о смехе мужа, о его мечте, чтобы дети и внуки полюбили это место так же крепко, как он. А теперь её продадут, словно старый хлам, ради нескольких дней на море. Я чувствую себя преданной – не только сыном, но и собственными иллюзиями. Я молчала годами, лишь бы не разрушить семью, но теперь понимаю: моё молчание только дало им право забыть о том, что действительно важно. И эта боль, кажется, уже никогда не заживёт.
Иногда любовь без границ лишь учит других нас не ценить.
